Рассказ священника.
Несколько лет назад, поздним вечером, когда уже следовало бы творить одну из заключительных молитв на сон грядущий: «Владыко Человеколюбче, неужели мне одр сей гроб будет, или еще окаянную мою душу просветиши днем», а не сидеть пред компьютером, раздался звонок. Звонил мой давний знакомый, в мерках нашего провинциального города «большой начальник», который категорично затребовал моего реального присутствия у себя дома и не только требовал, он уже и свою служебную машину за мной выслал.
Делать нечего. Надо ехать.
Несколько лет назад, поздним вечером, когда уже следовало бы творить одну из заключительных молитв на сон грядущий: «Владыко Человеколюбче, неужели мне одр сей гроб будет, или еще окаянную мою душу просветиши днем», а не сидеть пред компьютером, раздался звонок. Звонил мой давний знакомый, в мерках нашего провинциального города «большой начальник», который категорично затребовал моего реального присутствия у себя дома и не только требовал, он уже и свою служебную машину за мной выслал.
Делать нечего. Надо ехать.
Подъезжая к особняку моего знакомого начальника, увидел большой костер и вскоре рассмотрел, что двое мужчин сжигают большой ковер, поливая его для скорости горения, какой-то горючей смесью.
Жечь за полночь предметы домашнего обихода, по меньшей мере, странно, если не сказать большее, поэтому, еще не зайдя в дом, стало ясным, что удивляться придется больше.
Так и случилось.
Жечь за полночь предметы домашнего обихода, по меньшей мере, странно, если не сказать большее, поэтому, еще не зайдя в дом, стало ясным, что удивляться придется больше.
Так и случилось.