CypLIVE.com

Евангельский текст часто начинается со слов «во время оно» («в то время»): Во время оно, прииде Иисус от Назарета Галилейскаго и крестися от Иоанна во Иордане (Мк. 1: 9); Во время оно, прииде Иисус от Галилеи на Иордан ко Иоанну креститися от него (Мф. 3: 1). Мы всюду встречаем это выражение. Святые отцы постановили, чтобы так начиналось каждое евангельское чтение. И некоторые говорят:

– А, это было во время оно! Значит, всё хорошее произошло в то время! А как же быть с нашим временем?

Да, в то время произошло всё хорошее. Но разве хорошее было только тогда? Нет, хорошее было и потом. А самая хорошая эпоха – сегодняшняя, та, в которую живем ты да я, та, в которую Бог действует и совершает тайну нашего спасения. Для людей минувших столетий самой хорошей была их эпоха. А для наших современников самая хорошая эпоха – это сейчас. Это наилучшее время для любого человека. Когда пройдет сейчас, эта эпоха кончится и начнется следующая, наступит новый миг, начнется новое время, в которое мы будем жить, придет новый год. Поэтому самый хороший день – сегодняшний.

Лишь немногие прихожане, молящиеся за Божественной литургией, знают, что далеко не все молитвы, возно­симые в эти минуты в храме, доступны их слуху. Кроме молитвословий, совершае­мых возгласно, то есть вслух, чинопосле­дование включает еще тайные молитвы, произносимые священником про себя. О смысле и истории появления этих молитв беседует Марина Бирюкова с кандидатом богословия, заведующим библейской кафедрой Саратовской православной духовной семинарии, автором учебного пособия «Устав православного богослужения» Алексеем Кашкиным.

— Алексей Сергеевич, прежде всего, давайте поясним читателям, что «тайные» в данном случае не означает «секретные». У Православной Церкви, как известно, есть Таинства, но нет тайн. Любой прихожанин при желании может ознакомиться с текстами тайных священнических молитв и получить, наконец, представление о том или ином богослужении в целом. Но почему все же принято произносить эти молитвы про себя?

— Процесс ухода части молитвословий из слышимых в неслышимые начался примерно в VI веке и закончился в VIII. Это объяснялось охлаждением религиозного чувства и евхаристического рвения в верующих: люди переставали со вниманием слушать длинные молитвы пресвитеров, поэтому молитвы становились тайными. VI веком датируется новелла императора Юстиниана, в которой он резко критикует зарождающуюся практику тайного чтения молитв Литургии. Тем не менее тайное чтение молитв в Церкви закрепилось и сохраняется.

У любого предмета и явления должны быть характерные черты, для того чтобы узнавать его и выделять из числа остальных. Это также касается религиозной жизни. Бывает такой образ жизни или такие поступки, которые позволяют религиозному обществу сказать о человеке «он не наш», «он безбожен» и тому подобное.

Для евреев главными критериями являются родство с Авраамом, закон о пище (кашрут), обрезание и суббота. Именно на основании специфического понимания этих законов они осуждали Христа: не от Бога Этот Человек, потому что не хранит субботы (Ин. 9, 16). Есть основные положения ислама, которых следует придерживаться: молитва, милостыня, пост в месяце Рамадан, хадж в Мекку.

А что у нас? Что является критерием принадлежности к Христовой Церкви?

Наибольшая опасность, подстерегающая нас при желании ответить на этот вопрос, — это возможность спутать общее и частное, всегдашнее и сиюминутное, обязательное и случайное. Марину Мнишек московиты в смутные годы не признали своей потому, что она не мылась в бане по субботам и не соблюдала посты. Этого было достаточно, чтобы на человека легло клеймо изменника или шпиона. И слава Богу, но — для тех времен. Для нашей эпохи эти критерии недостаточны. В сказке «Конёк-Горбунок» есть такие строки:

Духовник. Что же тебе надо сделать, чтобы встать на путь духовной жизни? Ты, наверное, и не подозреваешь, как это трудно и в то же время легко!

Неизвестный. Трудно – я понимаю. А почему легко – нет.

Духовник. Один оптинский старец говорит: «Монашеская жизнь – трудная, это всем известно, а что она самая высокая, самая чистая, самая прекрасная и даже самая легкая – что говорю, легкая – неизъяснимо привлекающая, сладостнейшая, отрадная, светлая, радостию вечно сияющая, это малым известно. Но истина на стороне малых, а не многих».

Он говорит это о монашестве. Но то же можно сказать и о духовной жизни вообще. Вот почему Спаситель сказал: «...иго Мое благо, и бремя Мое легко» (Мф. 11, 30).

Празднуя святое Богоявление, перенесемся мыслию на самое место события, и будем разумно внимать происходившему там! – Вот Вифавара! Вы видите на берегу святого Иоанна, в одежде из верблюжьяго волоса, с поясом усменным о чреслех своих (Мк. 1:6). Его окружает безчисленное множество народа из Иерусалима, Иудеи и всей страны Иорданской. Крещение Спасителя только что кончено; и очи всех обращены на восходящаго от воды Сына человеческаго. — Они больше ничего и не видят. — Но изострите верою око ума вашего и вслед за Иоанном, минуя сие видимое всем, установите внимательный взор на то, что не всем видимо, — на небо отверзтое, голубя сходяшаго и глас слышанный: «Ты еси Сын Мой возлюбленный, о Немже благоволих!» (Мк. 1:11). Установите взор ваш и не отрывайте внимания вашего от сего дивнаго видения! О! кто даст слову нашему силу, чтоб достойно воспеть славу Бога, в трех ипостасех на Иордане явившагося!

Вместе с потерянным раем, заключились небеса правдою Божиею. Но как сильнаго напора вод не удерживает и крепкая преграда, так растаяла наконец крепость правды от огня любви Божией, – и се отверзошася небеса. Отверзем, братия, и мы все силы естества нашего, ненасытно восприимем Бога открывшагося, и насладимся Им. Напитаем им все чувства, все помышления и желания свои.

Духовник. Что же такое прогресс? В чем, с точки зрения церковной, лежит смысл мировой истории? Неужели культура, наука, искусство – все, что создал мир, – пустая комедия? Ведь ты так ставишь вопрос? Я понял тебя правильно?

Неизвестный. Да, правильно. И мне думается, что вопрос этот в то же время и самое убийственное возражение против христианства.

Духовник. Почему?

Неизвестный. Потому, что безвыходное положение для разума. Или надо признать мировую историю бессмысленной комедией, и тогда все, чему учит Церковь, окажется истиной; или надо признать бессмысленным христианское учение, и тогда истиной окажется то, что создал мир. Но так как величие христианства все же более отвлеченное и менее осязательное, чем величие, созданное миром, то совершенно ясно, что человек выбирает последнее.

Те из нас, кто застал эпоху государственного атеизма, вероятно, помнят официальную версию того времени — так называемую мифологическую теорию, которую в «Мастере и Маргарите» Берлиоз разъясняет поэту Бездомному: «Берлиоз же хотел доказать поэту, что главное не в том, каков был Иисус — плох ли, хорош ли, а в том, что Иисуса-то этого, как личности, вовсе не существовало на свете и что все рассказы о нем — простые выдумки, самый обыкновенный миф».

Некоторые атеисты до сих пор держатся этой теории, но их осталось очень немного. Исследователи, в том числе и неверующие, сходятся на том, что Человек, о котором идет речь в Евангелии, определенно существовал, проповедовал и был распят. Ведущий британский историк античности Майкл Грант, например, пишет: «Если мы применяем к Новому Завету (как нам и следует) те же критерии, что и к другим античным текстам, содержащим исторический материал, мы не можем отрицать существование Иисуса… Коротко говоря, современные методы исследования никак не могут поддержать «мифологическую теорию» (Grant, Jesus: An Historian’s Review of the Gospels (1977), pp. 199, 200. — Ред.)

Духовник. Что же смущает тебя в вопросе о Промысле?

Неизвестный. Невозможность примирить понятие свободы воли с церковным учением о воле Божественной.

Духовник. Скажи подробнее, что именно кажется тебе непримиримым.

Неизвестный. Вот слушай. Понятие свободы воли, может быть, и непостижимо для разума, и, возможно, что ты прав, проводя в этом отношении параллель между «свободой» и «бесконечностью». Пусть непостижимость бесконечности подобна непостижимости свободы, которая с формальной стороны является как бы «бесконечностью» в волевой сфере. Но как бы то ни было, мы постигаем в понятии свободы воли момент «беспричинности», хотя и не можем его себе представить. Свобода для нашего сознания – это во всяком случае возможность независимого ни от каких внешних причин самостоятельного действия. Называя поступок «свободным», мы хотим обозначить этим, что он совершен не по необходимости, а по личному волеизъявлению человека. И потому нравственная ответственность, как ты не раз говорил, всегда предполагает свободную волю. А так как человек ответственен за всю свою жизнь, то тем самым предполагается, что и вся его жизнь состоит из ряда свободных, никакими внешними причинами не обусловленных поступков.

Каждый из нас, приходя в храм и обращаясь к особо близким нам святым, ведет с ними личный диалог: делится самым сокровенным, рассказывает о своих переживаниях, просит помощи, совета и молитв.

Сегодня, в день памяти нашего любимого батюшки – преподобного Серафима Саровского, – давайте представим, что мы с ним ведем такой личный разговор. Сразу предупредим, что все ответы святого взяты из его жития.

Центральная тема нашей беседы – скука и уныние. Дух печали, уныния, скуки действовал на преподобного особенно сильно, до изнеможения его души. С помощью Божией, он его преодолел и наполнил свою душу особой радостью, которой делился со всеми приходящими к нему, которой делится и со всеми нами.